Другие поговорки
Одна минута решает исход битвы, один час — успех кампании, один день — судьбы империи. Я действую не часами, а минутами.
(О безбожии). Зрите ад, над которым царствует безумие еще сильнее в исходе века. Сей ад распастя челюсти свои до гор Альпийских, воздвигает новый Рим, основание которого близ бездны.
Без добродетели нет ни славы, ни чести.
Безбожие поглощает государства и государей, веру, права и нравы.
Вольность и равенство не могут стоять долго против веры и властительства.
Где меньше войска, там больше храбрых.
Два хозяина в одном дому быть не могут.
Если любишь горячее, будь способен и к холодному.
Жалко подражание, похвально соревнование. Подражание есть признание в недостатке собственных своих способностей. Соревнование — порыв благородной души, которая хочет выказать оспариваемое у нее преимущество.
Идя вперед, знай, как воротиться.
Искусство не может терпеть порабощения.
Истина — благосклонна одному достоинству.
Материалы, принадлежащие к истории моих военных действий, столь тесно сплетены с историей моей жизни, что оригинальный человек и оригинальный воин должны быть между собой нераздельны, чтобы изображение того или другого сохраняло существенный свой вид.
Мудрый и кроткий владыка не в крепостных оградах, но в сердцах своих подданных заключает свою безопасность.
Не льститесь на блистание, но на постоянство.
Недорубленный лес опять вырастает.
Непрестанная наука из чтениев!
Нет земли на свете, которая так была бы усеяна крепостями, как Италия. И нет так же земли, которая бы была так часто завоевана.
Ноша службы легка, когда дружно подымают ее многие.
Нужнее неприятное известие для преодолевания, нежели приятное — для утешения.
Почитая и любя нелицемерно Бога, а в нем и братии моих, человеков, никогда не соблазняясь приманчивым пением сирен роскошной и беспечной жизни, обращался я всегда с драгоценнейшим не земле сокровищем — временем — бережливо и деятельно, в обширном поле и в тихом уединении, которое я везде себе доставлял. Намерения, с великим трудом обдуманные и еще с большим исполненные, с настойчивостью и часто с крайнею скоростью и неупущением непостоянного времени. Все сие, образованное по свойственной мне форме, часто доставляло мне победу над своенравной Фортуной. Вот что я могу сказать про себя, оставляя современникам моим и потомству думать и говорить обо мне что они думают и говорить желают.
Правда, я не много общался с женщинами. Но забавляясь в их обществе, я соблюдал всегда почтение. Мне недоставало времени заниматься с ними, и я страшился их. Женщины управляют здешней страной как и везде. Но я не чувствовал в себе достаточной твердости защищаться от их прелестей.
При дворе язык с намеками, догадками, недомолвками, двусмыслием. Я — грубый солдат — вовсе не отгадчик.
Природа не одарила меня беспечностью, перемениться поздно, буду всегда тот же.
Раз счастье, два раза счастье — помилуй Бог! Надо же когда-нибудь и немножко умения.
Стоянием города не берут.
Титулы мне не для меня, но для публики потребны.
Увы мне с любовью моей к Отечеству — интриги препятствуют мне ее выказать.
Честь моя мне всего дороже. Покровитель ей Бог.
Чистому — все чисто.
Чувствую ныне и прежние мои раны, но доколе жив — служить, хотя иногда и отдыхать. Таков долг христианина! Чистый рассудок без узлов. Мой стиль не фигуральный, но натуральный — при твердости моего духа
Штыки, холодное оружие, атаки, удар — вот мои рекогносцировки.
Изречения Суворова о себе
Баталия мне покойнее, нежели лопатка извести и пирамида кирпичей.
Богатство мое состоит в жалованных бриллиантах и наделанных в Санкт-Петербурге мундирах да серебряных ложках, выписанных недавно из Москвы.
Горжусь, что я русский!
Доброе и имя есть принадлежность каждого честного человека , но я заключил доброе имя в славе моего Отечества , и все деяния мои клонились к его благоденствию.
Если б я не был полководцем, то был бы писателем.
Жизнь столь открытая и известная, какова моя, никогда и никаким биографом искажена быть не может.
Как тягостно равнодушие к самому себе!
Лучше голова долой, нежели утратить свою честь. Смертями пятьюстами научился смерти не бояться.
Между тем, покуда мир европейский и тактика обновляются, я цепенею в постыдном бездействии, я изнемогаю под бременем жизни праздной и бесполезной.
Мне солдат дороже себя.
Правда, я не много общался с женщинами. Но забавляясь в их обществе, я соблюдал всегда почтение. Мне недоставало времени заниматься с ними, и я страшился их. Женщины управляют здешней страной как и везде. Но я не чувствовал в себе достаточной твердости защищаться от их прелестей.
При дворе язык с намеками, догадками, недомолвками, двусмыслием. Я — грубый солдат — вовсе не отгадчик.
Семьдесят лет гонялся я за славой. Стою у гроба и узнаю мечту ее: покой души у Престола Всемогущего.
Титулы мне не для меня, но для публики потребны.
У меня нет быстрых или медленных маршей. Вперёд! И орлы полетели!
Увы мне с любовью моей к Отечеству — интриги препятствуют мне ее выказать.
Я бы законно желал быть иногда на публике в иностранном мундире: Великому Императору это слава, что его подданный их достойно заслужил.
Я был счастлив, потому что повелевал счастьем.
Я лучше прусского покойного короля. Я милостью Божией баталий не проигрывал.
Я не любитель Демосфеновой болтовни, не люблю ни академиков, кои только вносят путаницу в здравые суждения, ни сената Ганнибалова. Я не люблю соперничества, демонстраций, контрмаршей. Вместо этих ребячеств — глазомер, быстрота, натиск — вот мои руководители.
Я не могу оставить 50-летнюю привычку к беспокойной жизни и моих солдатских приобретенных талантов.
Я солдат, не знаю ни племени, ни рода. Поле — один мой элемент.
Я тот же, дух не потерял. Обманет меня всякий в своем интересе, надобна кому моя последняя рубашка, ему ее отдам, останусь нагой. Чрез то я еще не мал.
Я живу в непрестанной мечте.
Я как раб умираю за Отечество и как космополит — за свет. Жду увольненья от Балтийских мирских сует.
Я люблю правду без украшениев.
Я проливал кровь ручьями. Содрогаюсь. Но люблю моего ближнего. Во всю жизнь мою никого не сделал несчастным. Ни одного приговора на смертную казнь не подписал. Ни одно насекомое не погибло от руки моей.
Известные высказывания Суворова из книги «Наука побеждать»
Богадельни первый день мягкая постель, второй день французская похлебка, третий день ее братец домовище к себе и тащит. Один умирает, а десять товарищей хлебают его смертельный дых.
Войско необученное, что сабля неотточенная… закаляй и береги богатырское здоровье, особливо от распутства. Обучай с разумом: от ржавчины да от плохой точки больший оружию вред, нежели от рубления.
Вот мои мысли о людях, — писал Суворов в одном из писем, — вывеска дураков — гордость; людей посредственного ума — подлость; а человека истинных достоинств — возвышенность чувств, прикрытая скромностью.
Вперед! Не смеет никто пятиться, ни четверти шага назад.
Все качества, несовместимые с суворовскими требованиями к солдату и офицеру: бестолковость, безынициативность, боязнь ответственности, равнодушие, казенное отношение к делу и т. п., Суворов объединяет в собирательный тип «немогузнайки».
Да есть неприятель больше и богадельни: проклятая немогузнайка, намека, загадка, лживка, лукавка, краснословка, краткомолвка, двулична, вежливка, бестолковка, кличка, чтоб бестолково выговаривать: край, прикак, афок, вайрках, рок, ад а проч. и проч. Стыдно сказать! От — немогузнайки много, много беды! Солдату надлежит быть здорову, храбру, тверду, решиму, справедливу, благочестиву. Молись богу! От него победа. Чудо-богатыри! Бог нас водит — он нам генерал!
Деньги дороги, жизнь человеческая ещё дороже, а время дороже всего… Вперед, вперед, голова хвоста не ждёт.
Здоровому — питье, еда, больному же — воздух, питье, еда.
Лучшие военачальники всегда опирались на нравственные качества русского воина.
Обывателя не обижай: он нас поит и кормит. Солдат не разбойник.
Отважность для солдата, храбрость для офицера, мужество для генерала.
При сухих щепках и сырое дерево разгорается.
Просящего пощады помилуй. Он — такой же человек. Лежачего не бьют.
Пуля — дура, штык — молодец!
Стояньем города не берут; воюют уменьем, а не числом; от уменья происходит согласие.
Трое наскочат — первого заколи, второго застрели, третьему штыком карачун!
Ученье свет, неученье тьма! Дело мастера боится. И крестьянин – не умеет сохой владеть – хлеб не родится. За ученого трех неученых дают. Нам мало трех! Давай нам шесть! Давай нам десять на одного! Всех побьем, повалим, в полон возьмем! Последнюю кампанию неприятель потерял счетных[
Чем больше турок, тем больше и замешательства между ними и тем нам легче их разбить. Впрочем, все же их не так много, чтобы они могли нам заслонить солнце.
Чисти желудок, коли засорился. Голод — лучшее лекарство. Кто не бережет людей — офицеру арест, унтер-офицеру и ефрейтору палочки, да и самому палочки, кто себя не бережет.